Ну и попёрся я в недра кабака, прикидывая, не слишком ли я “засветился”? Хотя, данный вопрос решится довольно просто и быстро: корпоративные плетельщики, работавшие с плетением системы Мирового, реально делали её на “отлюбись”. И вот ни разу не поверю, что их сетевой ресурс — из говна и палок кривыми руками. А внутренняя сеть — прям эталон корректности и безопасности. Так что присяду, сделаю, что задумал, но не в режиме реального времени. А отложенно, скажем, на пару дней. Завтра — всё-таки подозрительно, подпрыгивала внутренняя паранойя.

Кабак по рассмотрении был таким же, двухъярусным, как и в планктонных воспоминаниях. Видимо — типовой интерьер, вне зависимости от положения. В центре располагалась стойка-колонна, окружённая платформами-”стульями”. А на деле были это слабенькие негаторы гравитационного воздействия, парящие в произвольном месте. И практически раздетые девицы и парни, их должности замещающие, сновали между нормальными столиками. А вот сидящих у “бара” обслуживали барменши, также художественно раздетые. Прям поругание всех традиций, хмыкнул я, но как есть.

Публика при этом была явными “работягами”, правда не менее явно — не низшего сословия, этакие техники среднего звена. Пили, веселились, любовались на втором ярусе на голые голограммы посреди столика. Некоторые (видно, раскошелившиеся) на живых танцовщиц, а совсем мажористые или нетерпеливые — аж скрывались за голограмму, с понятной целью.

Ну, кабак как кабак, в общем. Хотя больше клуб, причём закрытый с учётом мордоконтроля, рассудил я, топая к центральному столбу.

На меня часть посетителей пырились: не все, безусловно, тут люди отдыхали. Но часть, которой я попадал на глаза, явно удивлялись. В кабаке была “своя компания”, а моё шмотьё высокорангового плетельщика просто бросалось в глаза. Впрочем, никаких гадостей и пакостей не случилось, дотопал я до стойки, расселся на платформу, воспарив на тройку метров, между ярусами.

И принялся “прощупывать” эфир. Параллельно любуясь картиной: моё шмотьё оценили не только работяги, но и барменши. И троица из них активно толкалась бёдрами, с фальшивыми улыбками, стараясь занять подъёмник-стойку напротив меня.

В итоге победила дружба: пара девок, скооперировавшись, оттолкнули третью и, сверкая зубами, глазами и сиськами поднялись к моей персоне.

— Что угодно уважаемому? — хором произнесли они, очень выразительно гримасничая, в смысле того, что синхронно они могут не только и не столько говорить.

— Бутылку спирта, — отрезал я с равнодушной мордой.

— Закусить? — уточнила одна.

— Побеседовать? — поиграла бровками другая.

— Что-то ещё? — потрясла сиськами первая.

— Быстро, — широко улыбнулся я.

Девицы резко прибавили в фальшивости улыбок, выдали бутыль химиката и стакан. И с запредельно фальшивыми улыбками спустились, после моего жеста “отвалите”.

Ну а мне они реально нахрен не нужны. А, согласно легенде, я после ВТП нервишки лечу ударной дозой этанола. И на сиськи и прочие детали персонала мне индифферентно.

Так что принялся я заплетать оказавшийся надёжным, кондовым, но совершенно незащищённым управляющий эфирный модуль. Как и ожидалось, плетельщики корпорации просто сбацали управителя чуть ли не “по учебнику”, так что вносить паразитные плетения и подвешивать их срабатывание “на таймер” никакого труда не составляло.

Но, глотая тут же разлагаемый водителями этанол, я приглядывал краем глаза за округой. А то мало ли. И зрелище было довольно забавным. После отшивания мной парочки в рядах барменства началось лёгкое копошение, нашёлся даже какой-то бармен, от барменши отличающийся только малым размером женских желёз и, предположительно, яйцами. Но какой-то охранник, из временами проходящих по залу, быстро буркнул троице “охотников на богатея” что-то. Очевидно — история, поведанная и показанная на входе, просочилась. Ну и с кислыми мордами, несмотря на дежурные улыбки, троица рассосалась. Поняли, что ловить нечего.

Я же тем временем заканчивал запланированную диверсию. Как вдруг от компании чуть выше ко мне направилась платформа с очевидно датым детиной в рабочем комбезе. Рожа детины выражала его намеренья столь однозначно, что вот хоть виси на платформе, хоть падай.

Ну да, кабак, чтоб его. Ну вот куда без кабацкой драки? И ведь, блин, негатор этому придурку не отключишь — слишком подозрительно в свете предстоящего “техсбоя”. Хотя… а почему бы этому типу не устроить отключение тех же сфинктеров? Пережрал, да.

Теоретическое решение я нашёл, но к осуществлению преступить банально не успел. Платформа с детиной подлетела, и тот начал выдавать такую… ну, в общем, еле от челодлани удерживался, честное слово! И напряжно выходило — надо и заплетать, и в теле детину отслеживать, и формировать воздействие на основе эфира, чтоб его недееспособным сделать.

— Ты мне не нравишся, — поздоровался детина.

— Ты мне тоже, — отсалютовал я бокалом, не смотря на него.

— Такие как ты мешают нам отдыхать!

— Ну так отлети, — широко улыбнулся я, опять же, не смотря прямо на детину, что его очевидно бесило.

— Нарываешься? — широко оскалился он.

— Нет, ты, — констатировал я, потихоньку заканчивая заплёт и намереваясь свалить.

Делать мне, блин, нечего местному техническому пролетариату морды чистить. Идиоты, но заниматься “воспитанием”... А на кой? Своих дел хватает.

Но героически свалить я не успел. От их компании, явно просвещённой барменшей, отделился некий тип. Подшуровал к детине, приобнял его за плечо, выдал:

— Простите, уважаемый, друг немного перебрал.

— Заметно, — равнодушно ответил я, ничем более неудовольствия не проявляя.

После чего, всё так же удерживая и шипя на ухо детине, тип поднялся к своей компании. А я просто спустился, отсыпал полторы стоимости бутылки, да и попёрся из Мирового. Делать мне тут было больше нечего.

До своего конуса я добрался спокойно и без аварий. А вот на полпути к лестнице меня встретила Витела, фактически ссыпавшаяся с лестницы.

— А, вы… — лупала она на меня глазами.

— По делам отлучался. Ты чего такая взволнованная? — хмыкнул я.

— О вас волновалась. И был… гость, — замялась она.

— Хм, — задумался я, подключаясь к вычислителю.

И вправду был, но я, настраивая систему, права открывать дверь девчонке не давал. Так что она подошла к двери на звонок, пообщалась с посетителем пару минут и ушла. Бегло просмотрел запись через имплант, ну и решил уточнить, что она мне расскажет, благо про запись, скорее всего, и не знает.

— Открыть двери ты не можешь, — раздеваясь уже на жилом этаже, констатировал я.

— Не могу, господин Брамак. Но извещение о звонке было долго, так что я спустилась. И вас ведь не было, — уточнила она.

— Не было, — кивнул я. — И что?

— Кто он — не знаю. Но предлагал мне креды, много. Больше, чем в долговом обязательстве, господин Брамак.

— И за что? — приподнял я бровь, расположившись в кресле.

— За то, чтобы я докладывала ему о ваших делах, — с готовностью озвучила девчонка.

— И ты отказалась, — приподнял я бровь.

— Конечно, господин Брамак! — с искренней обидой ответила девчонка. — Вы мне очень помогли, хорошо относитесь, очень…

— Хорошо трахаюсь.

— Да! То есть… простите…

— Прощаю. Ты хочешь сказать, что принимать подобное предложение неправильно, — озвучил я.

— Да!

— Ты — хорошая девочка, Витела, — честно отметил я. — И поступила почти правильно. Ты, кстати, занималась?

— Всё время, пока вас не было, кроме разговора с этим человеком, господин Брамак. Как только проснулась и вас поискала, — уточнила она.

— И даже не перекусила, — констатировал я, на что она кивнула. — Ну значит, позавтракаем. Так вот, Витела. Если ты хочешь стать плетельщицей, то подумай: как тебе надо было поступить, чтобы было правильно не почти, а совсем.

И стал заниматься “готовкой”, точнее — извлечением еды из шкафа-без-времени. Витела задумалась (очень, нужно отметить, привлекательно это у неё получилось, особенно с учётом наряда), да и я призадумался. Во-первых, о шкафе: хоть он был “как бы” без времени, эфирное воздействие на него, после разбора, выходило довольно странным. А именно — не магия времени, с которой я сталкивался в Земном Крае. Понять там, что это за, прости логика, хрень, Отмороженному так и не удалось. По косвенным данным выяснилось, что данная магия взаимодействует с некими частицами. Или полем. Но, скорее всего, волново-корпускулярной фигнёй, двуединой.